Четыре дня, с 16 по 19 октября 1813 года, на поле вблизи Лейпцига разворачивалось грандиозное сражение, названное позже Битвой народов. Имен­но в тот момент решалась судьба империи велико­го корсиканца Наполеона Бонапарта, только что вернувшегося из неудачного для себя восточного похода.

Если бы 200 лет назад су­ществовала Книга рекор­дов Гиннесса, то Битва наро­дов при Лейпциге попала бы в нее сразу по четырем пока­зателям: как самое массовое, самое длинное по времени, самое многонациональное и самое перегруженное монар­хами сражение. Три послед­них показателя, кстати, так и не побиты до сих пор.

Судьбоносное решение

Катастрофическая по ре­зультатам кампания 1812 года еще не означала краха наполеоновской империи. До­срочно поставив под ружье юных призывников и собрав новую армию, Бонапарт вес­ной 1813 года нанес русским и их союзникам пруссакам серию контрударов, восста­новив контроль над большей частью Германии. 

Однако, заключив Плесвицкое перемирие, он по­терял время, а после его окончания антинаполеонов­ская коалиция пополнилась Австрией и Швецией. В Гер­мании самым сильным союзником Бонапарта оставалась Саксония, король которой Фридрих Август I был еще  правителем воссозданного на руинах Польши Великого Гер­цогства Варшавского. Для защиты саксонской столицы Дрездена француз­ский император выделил кор­пус маршала Сен-Сира, корпус маршала Удино он послал на Берлин, корпус Макдональда двинул на восток - прикрыть­ся от пруссаков. Такое распы­ление сил вызывало тревогу. Маршал Мармон высказал опасение, что в день, когда На­полеон выиграет одно круп­ное сражение, французы про­играют два. И не ошибся.

23 августа Северная армия союзников разбила Удино при Гросберене, а 6 сентября нанесла поражение сменив­шему его Нею при Денневице. 26 августа Силезская армия Блюхера разгромила Макдо­нальда при Кацбахе. Правда, сам Наполеон 27 августа по­бедил главную Богемскую армию князя Шварценберга, которая неосторожно суну­лась к Дрездену. Но 30 авгу­ста отступавшая Богемская армия при Кульме разнесла в пух подвернувшийся ей под ноги корпус Вандама. Коман­дование союзников решило воздерживаться от битвы с са­мим Наполеоном, но громить отделившиеся от его главных сил крупные соединения. Когда такая стратегия стала давать результаты, Наполе­он решил, что следует любой ценой навязать противнику генеральное сражение.

Выписывая причудливые пируэты маневров и контрма­невров, Бонапарт и армии союзников с разных сторон приближались к точке, где должна была решиться судь­ба кампании. И точкой этой был второй по величине го­род Саксонии Лейпциг.

В двух шагах от победы

Сосредоточив основные силы к югу и востоку от Дрез­дена, Бонапарт рассчитывал атаковать правый фланг не­приятеля. Его войска про­тянулись вдоль реки Плайсе. Корпус Бертрана (12 тысяч) стоял у Линденау на случай появления с запада так на­зываемой Польской армии Беннигсена. Войска марша­лов Мармона и Нея (50 тысяч) отвечали за оборону самого Лейпцига и должны были от­разить на севере наступление Блюхера.

16 октября уже в 8 часов утра русский корпус Евгения Вюртембергского атаковал французов у Вахау, что ском­кало весь замысел Наполео­на. Вместо разгрома правого фланга союзников самые оже­сточенные бои разгорелись в центре. Одновременно на северо-западе активизировался австрийский корпус Гиулая, полностью поглотив внимание Мармона и Нея.

Около 11 часов Наполеону пришлось бросать в бой всю молодую гвардию и одну дивизию старой. На какой-то мо­мент казалось, что ему удалось переломить ситуацию. «Боль­шая батарея» из 160 орудий обрушила на центр союзников «неслыханный в истории войн по своей сосредоточенности шквал артиллерийского огня», как писал об этом русский ге­нерал Иван Дибич.

Затем в бой устремились 10 тысяч конников Мюрата. У Мейсдорфа его всадники дом­чались до самого подножия холма, на котором находилась ставка союзников, включая двух императоров (русского и австрийского) и короля Прус­сии. Но и у тех еще оставались на руках «козыри».

Александр I, успокоив кол­лег-венценосцев, выдвинул к угрожаемому участку 100-пушечную батарею Сухозанета, корпус Раевского, бригаду Клейста и лейб-казаков свое­го личного конвоя. Наполеон, в свою очередь, решил задей­ствовать всю Старую гвардию, однако его внимание было отвлечено атакой австрий­ского корпуса Мерфельда на правом фланге. Туда-то «ста­рые ворчуны» и отправились. Австрийцев они раскатали и даже взяли в плен самого Мерфельда. Но время оказа­лось упущено.

17октября было для На­полеона днем раздумий, при­чем раздумий неприятных. На севере Силезская армия овладела двумя деревушками и явно собиралась на следую­щий день сыграть роль «мо­лота», который, обрушившись на французов, приплющит их к «наковальне» Богемской армии. Еще хуже было то, что к 18 числу на поле сражения должны были прибыть Се­верная и Польская армии. Бонапарту оставалось только отступать на запад, проведя свои войска через Лейпциг и затем переправив их через реку Эльстер. Но для органи­зации подобного маневра ему требовались еще сутки.

Измена и роковая ошибка 

18октября силами всех че­тырех своих армий союзники рассчитывали предпринять шесть скоординированных атак и окружить Наполеона в самом Лейпциге. Начиналось все не очень-то гладко. Коман­дующий польскими частями наполеоновской армии Юзеф Понятовский успешно удер­живал линию по реке Плайсе. Блюхер фактически топтался на месте, не получив своев­ременной поддержки от Бернадота, который берег своих шведов.

Все изменилось с появле­нием Польской армии Беннигсена. Входившая в нее 2б-я дивизия Паскевича по­началу составляла резерв, уступив право первой атаки австрийскому корпусу Кленау. О действиях союзников Паскевич впоследствии от­зывался весьма язвительно. Сначала австрийцы ровными шеренгами проследовали мимо его войск, причем их офицеры выкрикивали рус­ским нечто вроде: «Мы вам покажем, как надо воевать». Однако после нескольких картечных выстрелов они развернулись назад и опять- таки стройными шеренгами вернулись обратно. «Мы про­извели атаку», - с гордостью говорили они, и уже более в огонь идти не хотели.

Появление Бернадота ста­ло финальной точкой. Сразу после этого на сторону союз­ников перешли саксонская дивизия, вюртембергская ка­валерия и баденская пехота. По образному выражению Дмитрия Мережковского, «страшная пустота зазияла в центре французской армии, точно вырвали из нее сердце». Сказано слишком сильно, по­скольку общая численность перебежчиков вряд ли мог­ла превышать 5-7 тысяч, но перекрыть образовавшиеся разрывы Бонапарту действи­тельно было нечем.

Ранним утром 19 октября части Наполеона начали от­ступать через Лейпциг к единственному мосту через Эль­стер. Большая часть войск уже переправилась, когда около часа дня заминированный мост неожиданно взлетел на воздух. 30-тысячному французскому арьергарду оста­валось либо погибнуть, либо сдаться.

Причиной преждевре­менного взрыва моста ста­ла чрезмерная пугливость французских саперов, услы­шавших богатырское «ура!» ворвавшихся в Лейпциг сол­дат той самой дивизии Паске­вича. Впоследствии он жа­ловался: мол, в следующую ночь «солдаты не давали нам спать, вытаскивали францу­зов из Эльстера с криком: "Большого осетра поймали". Это были утонувшие офи­церы, на которых находили деньги, часы и т.п.».

Наполеон с остатками войск отошел на территорию Франции, чтобы в следую­щем году продолжить и окон­чательно проиграть борьбу, выиграть которую было уже невозможно.

Дмитрий МИТЮРИН