Общераспространенным историческим заблужде­нием является представление об агрессии «нем­цев» по отношению к русским княжествам в XIII веке. Мол, на ослабевшую после монгольского по­грома Русь двинулись несметные полчища кресто­носцев, и лишь благодаря неимоверным усилиям угрозу удалось отвести. На самом деле все было не совсем так...

Нашествие «немцев» на русскую землю в XIII веке предлагает несколько загадок. И самая главная - почему это враги пошли войной на вполне благопо­лучные Псков и Новгород, которые монгольского раз­грома избежали? Ведь было бы логичным напасть на тех, кто толком не мог ответить. Но если полистать старые летописи, то окажется, что русские сами много раз хо­дили походами в Прибал­тику. Да, русские потеряли свой форпост - город Юрьев (ныне Тарту, Эстония), но князь Ярослав Всеволодо­вич заставил «немцев» пла­тить за это дань. (Кстати, именно задержка в выплате этой дани послужила для Ивана Грозного поводом к Ливонской войне.)

Лихие набеги

Что касается русско-не­мецкого противостояния 1240-1242 годов, закончивше­гося очередным опустошени­ем русскими Чудской земли (Эстонии) и Ледовым побо­ищем, то и здесь все далеко не так однозначно. «Немцев» на Изборск и Псков привел русский князь Ярослав Вла­димирович (в Старшей Ли­вонской рифмованной хро­нике он назван Герпольтом), который потом неожиданно отказался от своих претензий на княжение. Удивительно не это и даже не то, что ра­нее этот князь упоминался как пленник князя Ярослава

Всеволодовича, отца Александра Невско­го. Удивительно, что в 1245 году князь Ярослав Влади­мирович (он же Герпольт) сидит в хлебном Торжке (совместном вла­дении Новгорода и великого князя!), а Александр Невский спешит с дружиной.

чтобы спасти его от литовцев!!! По сути, это то же самое, как если бы Сталин в июне 1945 года назначил генерала Андрея Власова первым секретарем Ленинградского обкома. По­хоже, этот самый Ярослав- Герпольт сыграл для «немцев» роль попа Гапона...

После Ледового побоища «немцы» вели себя довольно смирно по отношению к рус­ским, что не мешало послед­ним продолжать свои набеги.

В 1268 году новгородцы во главе с князем Юрием Андреевичем предприняли очередной набег на Чудскую землю и, обрадованные лег­кими успехами, предложили всем северорусским князьям объединенно выступить про­тив города Раковор (Раквере), который в то время принад­лежал датскому королю. На этот призыв, кроме новгород­цев, откликнулись тверичи во главе со Святославом Яросла- вичем и Михаилом Яроспави- чем, переяславль-залесский князь Дмитрий Алек­сандрович (сын Алек­сандра Невского), псковский князь литовского проис­хождения Довмонт и некоторые дру­гие князья.

Русские по­дошли к делу об­стоятельно: «...и изискаша ма стеры порочные, и начаша чинити порокы (стенобитные орудия) въ владычни дворе». Устрашенные приготовления­ми «немцы» запросили мира, но русские гордо отвергли это предложение!

Объединенное войско опустошило (в который раз) Чудскую землю. Некоторые эсты спрятались в одной из пещер, «и бяше нелзе ихъ взяти, и стояша 3 дни». Однако «порочный мастер» подвел в пещеру воду, эсты выскочили, их всех истребили, а добычу отдали Дмитрию Александро­вичу (очевидно, это было пла­той за подсказанную идею).

На защиту единоверцев из Раквере «...съвкупилася вся земля Немецьская»: рижане, дерптцы, велижане. Одним словом, ливонцы.

Сражение за Раквере

Однако русские князья и тут не испугались и решили дать генеральное сражение.

18 февраля 1268 года «бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди». Это действительно было по­боище - не чета Ледовому. Ливонцы со ссылкой на са­мих русских утверждали, что тех было тридцать тысяч. Ли­вонцы (их силы оценивают в 20-25 тысяч воинов) построи­лись традиционно: в центре - «свинья» братьев-рыцарей, слева - чудь и войско Дерптского епископа Александра, справа - датские войска.

«Новгородци же сташа в лице железному полку противу великои свиньи», - пишет летописец. Слева от новгород­цев стал тверской князь Ми­хаил, справа - последователь­но псковичи, переяславцы и тверская дружина Святослава.

В начале битвы русским удалось прорвать левый фланг противника, а дерптский епископ Александр был убит. Ливонский хроникер особо отмечал: «Король Дми­трий (Александрович) был героем: с пятью тысячами рус­ских избранных воинов пред­принял он наступление, когда другие войска его отступили». Новгородский же летописец говорит, что Дмитрий и новго­родцы погнали врага до само­го Раквере.

Но и русским досталось: они потеряли около пяти ты­сяч человек убитыми, в том числе и новгородского посад­ника, тысячника, и еще около двух десятков знатных новго­родцев, а князь Юрий, князь Михаил и псковская дружина бежали.

Возвратившись же на поле битвы, Дмитрий Александро­вич «...узреша иныи полчищь свинью великую, которая бяше вразилася въ возникы новгородьскые». То есть случилось то, что так часто бывало в Средневековье, - обратив вражеский фланг в бегство, дружина Дмитрия бросилась в погоню, вместо того чтобы ударить «немцам» в тыл. А вражеский центр в это время смял новгородский «железный» полк, и новгород­цы укрылись за возами. Когда же дружина Дмитрия верну­лась на поле боя, то увидела, как «немцы» добивают их то­варищей. Тотчас же нашлись «мудрые» стратегические го­ловы, которые посоветовали отступить и дать бой следую­щим утром. Но «немцы» утра ждать не стали, а с сумерками ушли в крепость, что позволило позже русским объявить себя победителями. Но ли­вонцы считали, что победи­телями остались именно они: «С честью братья отомстили за то, что терпели от русских долгое время».

Ответный удар

В скором времени братья Ливонского ордена числом 180 рыцарей, собрав летов, чудь, ливов - всего восемнад­цать тысяч «на лошадях прискакавших», а также девять тысяч «моряков», во главе с самим магистром Отто фон Лютенбергом, двинулись на Псков по суше и по воде с от­ветным, так сказать, визитом.

Путь к Пскову прикрывал Изборск. Но он не стал пре­пятствием для крестонос­цев и был сожжен. Псковичи сожгли посад и спрятались за стенами своей крепости. «Они (псковичи) настроены были мужественно, хотя и не были единодушны», - пишет ливонский хроникер. Десять дней город был в осаде, пока из Новгорода не приспела помощь во главе с Юрием Ан­дреевичем. Но силы были все равно не равны, и князь Юрий счел нужным заключить с ма­гистром перемирие.

Было понятно, что пере­мирие непрочно. В Новгород срочно прибыл сам великий князь Ярослав Ярославич и «нача жалити: "Мужи мои и братья моя и ваша побита; а вы розъратилися с немци"». Великий князь тоже чувство­вал свою вину. Потому он сделал, что называется, ход конем. Он обратился за помо­щью... к татарам!

«И бяше ту баскакъ великъ володимирьскыи, именемь Амраганъ, и хотеша ити къ Колываню», - отмечает Нов­городская первая летопись старшого извода. Это возымело отрезвляю­щее действие на ливонцев.

«И уведавше немци, при­ела ша послы с молбою: "Кла­няемся на всей воли вашей, норовы всей отступаемся, а крови не проливаите"».

Так угроза ливонского втор­жения была ликвидирована.

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ