Уцелевшие участники наполеоновского похода на Россию часто пы­тались определить «точку невозврата», после которой Великая армия оказалась обречена на поражение. И чаще всего звучало название - Малоярославец. Именно после битвы под этим городом Наполеон приказал изгото­вить яд, который он стал возить с собой в перстне...

«Я иду на Калугу и горе тому, кто встанет у меня на пути!» - рычал Наполеон 22 октября 1812, года, когда последние части Великой армии высту­пали из разоренной Москвы.

Он шел туда, где находились склады с заготовленными для русской армии боеприпасами и продуктами.

Как суп изменил ход истории?

В этот же день в 11 часов вечера в ставке Кутузова получили известие о приближении войск Наполеона к Мало­ярославцу. Русскому главнокомандую­щему не составило труда определить, что именно Калуга является конечным пунктом его маршрута.

Казакам Платова приказали двигать­ся наперерез неприятелю. К Малоярос­лавцу перенаправлялся и находив­шийся под селом Фоминское корпус Дохтурова. Сам фельдмаршал выступил из Тарутина утром 23 октября.

С разных сторон противники, чьи имена гремели на всю Европу, выдви­гались к расположенному на правом берегу реки Лужа провинциальному городу с полутора тысячами жителей, обитавшими в двухстах с лишним до­мах преимущественно деревянной по­стройки.

В авангарде Великой армии двигался корпус вице-короля Италии Евгения Богарне, следом - 13-я дивизия генерала Алексиса Дельзона. В полночь 22-го она должна была выступить к Малоярослав­цу, но Дельзон решил накормить своих солдат супом. По мнению участника по­хода Дедема: «Это запоздание на два часа совершенно изменило ход событий и решило, может быть, судьбу и армии, и мира...»

Получив от беженцев сообщения о приближении неприятеля, утром 23 октября городничий Быков приказал разобрать единственный мост через Лужу и с большинством жителей поки­нул город. Судьба тех, кто остался, ока­залась печальной.

Прибыв к вечеру на левый берег реки и обнаружив руины моста, французы

начали наводить понтоны. По одной из версий, повытчик местного суда Беляев разрушил плотину на стоявшей непо­далеку мельнице, и потоки воды смыли переправу. 

Существует и другая версия: никаких понтонов Дельзон не ставил, а просто занялся восстановлением моста, послав передовые отряды тонкой цепочкой пе­ребираться на правый берег по той са­мой плотине у мельницы. Так или иначе, очевидно, что факт разрушения моста дал русским фору по времени.

К вечеру 23 октября два батальона 13-й дивизии заняли Малоярославец, еще два остались на левом берегу, а во­семь (!) заночевали в двух километрах от города.

Пока французы спали сном правед­ников, Дохтуров занял позицию южнее Малоярославца, перегородив путь на Калугу.

Делъзон начинает и погибает

Сражение за город началось утром 24 октября, когда 33-й егерский полк Адама Бистрома 2-го (солдаты прозвали его Быстровым) выбил из города два ба­тальона 92-го линейного полка дивизии Дельзона.

Однако, оставив город, французы смогли удержать плацдарм на правом берегу и, перебросив на него всю 2-ю бригаду, перешли в контрнаступление.

Русские оказались выбиты из Малоя­рославца, но на помощь Бистрому при- I шел 6-й егерский полк Андрея Глебова. Сражение развивалось по принципу маятника: противник снова оставил Ма­лоярославец, и снова удержал за собой переправу, что позволяло ему наращи­вать силы.

Около 8 часов утра русские снова были вытеснены из города, закрепив­шись только на окраинах. Возле Калужской заставы Дельзон попытался воодушевить своих солдат, чтобы выбить русских, засевших за стеной кладбища. Выскочив вперед, он начал размахивать | шпагой, и в этот момент в него попали три пули, одна из которых оказалась смертельной.

Брат генерала, 25-летний Жан-Батист Дельзон, попытался поднять убитого и тоже получил пулю в грудь (через неде­лю он скончался).

Смерть командира удручающе по­действовала на французов, которые постепенно оставили большую часть Малоярославца.

В третий раз французы смогли овла­деть городом ближе к полудню, когда к месту событий прибыл сам Наполеон, двинувший в город 14-ю дивизию Бруссье.

Алексей Ермолов, руководивший   боем с русской стороны, также запросил подкрепление, и, получив бригаду Талы­зина приказал ей атаковать противника без стрельбы, с развернутыми знамена­ми и барабанным боем. В Гражданскую войну такие атаки назовут «психически­ми», но в 1812 году, когда мощь огне­стрельного оружия еще оставляла желать лучшего, подобные предприятия не были чем-то совершенно уникальны­ми, хотя и вызывали восхищение.

Находившийся на левом берегу Евге­ний Богарне наблюдал, как его войска толпами откатываются к реке, и решил двинуть в бой 15-ю итальянскую ди­визию Доминика Пино, которая еще ни разу не участвовала в сражениях и мечтала продемонстрировать свою храбрость.

Город итальянцы взяли, но тут на по­мощь Дохтурову подошел корпус Раев­ского, и город в шестой раз перешел из рук в руки.

Тогда Богарне. бросил на кон свою итальянскую гвардию - пеших егерей полковника Перальди. Порыв их был не­удержим, но, отбросив русских до окра­ин, итальянцы попали под сокрушитель­ный огонь артиллерии и откатились обратно. А следом за ними Малояросла­вец в последний раз заняли русские.

Финальный акт

В течение дня в битве за город уча­ствовали по 24-25 тысяч русских и фран­цузов.

Под вечер командование в свои руки взял сам Наполеон, у которого имелось в распоряжении до 70 тысяч боеспособ­ного войска.

Около 16 часов с главными силами появился Кутузов, который мог выста­вить до 90 тысяч.

Спустя еще час в городе разыгра­лась очередная кровопролитная битва, и Малоярославец захватила дивизия Компана. Француз Лабом так описыва­ет открывшееся ему зрелище: «Улицы можно было различить только по много­численным трупам, которыми они были усеяны, на каждом шагу попадались оторванные руки и ноги, валялись раз­давленные проезжавшими артилле­рийскими орудиями головы. От домов остались лишь только дымящиеся раз­валины, под горящим пеплом которых виднелись наполовину развалившиеся скелеты». 

Сражение перенеслось на окраины, где боевые действия затихли только с наступлением темноты. Кутузов отвел свою армию на 2-3 километра южнее Малоярославца и занял новую, более сильную позицию у Боровского.

Вечером на совещании у Наполеона обсуждался один вопрос: атаковать ли на следующий день русских, вступив в новое генеральное сражение, или же отступить? Вероятно, решающее значе­ние имело эмоциональное выступление маршала Бессьера: «Разве мы не видели вчерашнего поля битвы, разве вы не за­метили, с какой яростью русские рекру­ты, еле вооруженные, едва одетые, шли там на смерть!»

Возможно, Наполеон еще колебался, но утром 25 октября произошел эпи­зод, потрясший его до глубины души. При проезде через расположение гвардейских частей император и его свита внезапно были атакованы груп­пой казаков. Их крики «Ура!» вовремя предупредили французов об опасно­сти. 25 генералов и офицеров сгруди­лись вокруг Бонапарта. Чем бы закон­чилась эта рукопашная, неизвестно, но тут на помощь Наполеону подоспели два эскадрона кавалерии, и «сыны степей» не очень поспешно ретировались,  успев пощипать обоз и увести несколь­ко лошадей.

Император представил, что вместо лошади на аркане казаки тащат его - по­велителя Европы, и, приказав сделать яд, окончательно утвердился в решении отойти от этого рокового города.

С формальной точки зрения битву за Малоярославец французы выиграли: город остался за ними, а их потери со­ставили от 4 до б тысяч против 7 тысяч у русских. Однако совершенно выбитый из колеи всем, что произошло с ним за последние четыре месяца, Наполеон, как писал академик Тарле: «В первый раз в своей жизни отступил от ждавшей его генеральной битвы. В первый раз за эту кровавую русскую кампанию он по­вернулся спиной к русской армии, ре­шился перейти из позиции преследую­щего в позицию преследуемого».

Великая армия развернулась и про­должила отступление по уже разорен­ной старой Смоленской дороге, испытав все ужасы голода, усугубленного холо­дами, действиями русских регулярных войск и партизанских отрядов.

Одна не очень большая и формально выигранная битва обернулась военной катастрофой, равной которой не знала история.

И долго еще не узнает.

Дмитрий МИТЮРИН