Император Александр Павлович полагал  необходимым прове­сти государственные реформы. Но, даже заняв трон, он не имел никакого плана,а только романтические мечты: хорошо бы сделать, чтобы стало как в Европе, с консти­туцией и законами...

Летом 1801 года Алек­сандр I создал из своих друзей так называемый Не­гласный комитет (все члены которого, по странному сте­чению обстоятельств, были англоманами) и поручил друзьям разработку проек­та реформ.

И сам царь, и его друзья желали конституционно ограничить самодержавие. Поэт Гаврила Романович Державин позже вспоми­нал:

%Трое ходили тогда c кон­ституциями в кармане - реченный Державин, князь Платон Зубов со своим изо­бретением, и граф Никита Петрович Панин... с консти­туцией английскою, переде­ланною на русские нравы и обычаи. Новосильцеву сто­ило тогда большого труда наблюдать за царем, чтобы не подписать которого-либо из проектов; который же из проектов был глупее, труд­но было описать: все три были равно бестолковы».

Короче, годных реформ никак не могли выдумать, а если что выдумывали - не могли внедрить. Тут-то и по­явился в окружении царя Михаил Михайлович Спе­ранский.

Начало преобразований

Михаил Михайлович Спе­ранский (1772-1839 гг.), по­повский сын, окончил Вла­димирскую епархиальную семинарию, а потом был принят в Александро-Невскую семинарию Петер­бурга, а туда, между прочим, попадали из провинции только лучшие выпускники. И так он хорошо учился, что по окончании заведения был оставлен в «главной се­минарии» России учителем математики, а потом ему по­ручили вести курсы физики и красноречия,а позднее и курс философии.

Он получил предложе­ние принять постриг, и не исключено, стал бы вы­дающимся священнослу­жителем, но в 1797 году его сманили на службу к генерал-прокурору князю Куракину. И получилась у Сперанского совсем другая карьера! Его заметил сам император Павел Петрович.

За четыре с половиной года вчерашний учитель превратился в видного вельможу. К началу царство­вания Александра I он стал уже статским советником. Еще бы: помимо хорошего образования и блестящих способностей, он был ред­ким трудоголиком, мог ра­ботать по 18 часов в сутки.

Молодому императору его рекомендовал министр внутренних дел князь Кочу­бей. Александр, поражен­ный умением Сперанского быстро писать доклады по любому вопросу, поручил ему составление нового Свода законов, которым давно и безрезультатно за­нимался его Негласный ко­митет. Потом Сперанский принялся за план полного преобразования государ­ственного механизма «от кабинета государева до волостного управления» и представил царю обширную записку, по объему - целую книгу, где рассуждал о свой­стве законов; о разделении властей, о структуре госуправления.

«Чтобы государство раз­вивалось свободно и успеш­но, - писал Сперанский, - необходимо дать людям прежде всего свободу по­литическую и только потом можно говорить о свободе личности».

Разумеется, планы вне­дрения безудержного либе­рализма не нравились выс­шим сановником страны. А впрочем, ничего и не полу­чилось. Из всех начинаний, задуманных Алексан­дром и разработанных Сперанским, осуще­ствить удалось только некоторые, например была возрождена Государственная дума. Да и то, надо сказать, в сле­дующие годы импера­тор с решениями Думы не очень-то считался.

В 1805 году нача­лась война с Франци­ей, и вопрос о каких бы то ни было рефор­мах вообще ушел с повестки дня. «Власти­тель слабый и лука­вый» утратил интерес к модернизации госу­дарственного устрой­ства, а Сперанский по­пал в опалу.

Вторая попытка

Новый реформа­торский порыв обуял Алек­сандра в конце 1808 года. К этому времени он уже убе­дился, что людей с государ­ственным складом ума при дворе нет, и опять призвал Сперанского. Получив зада­ние царя составить проект преобразований «того, что целесообразно преобразо­вать», тот уже к концу 1&09 года подготовил «Введение к уложению государствен­ных законов», план превра­щения феодальной Россий­ской империи в правовое буржуазное государство. В частности, предлагалось идти к отмене крепостного права через целую серию политических реформ.

Осторожному императо­ру эта постепенность понра­вилась: он проект одобрил, но... не утвердил. К реали­зации были приняты лишь некоторые куски: создали Госсовет и более четко рас­пределили функции между министерствами. А с введе­нием политических и граж­данских свобод (даже при сохранении неравенства со­словий) решили погодить.

Еще Сперанский полагал нужным перестроить фи­нансовую систему, заменив подушную подать на по­земельный и подоходный налоги, причем чтобы их платили не только купцы и крестьяне, но и дворяне. Это тоже не сбылось.

С критикой Сперанского выступил популярный лите­ратор историограф Карам­зин. Страстный монархист, он подал императору «Запи­ску о древней и новой Рос­сии», в которой в пух и прах разгромил главную у Спе­ранского идею представи­тельного правления, усмо­трев в ней посягательство на незыблемость самодер­жавия. Самодержавие не нужно облекать никакими законами, писал он, ибо «в России государь есть живой закон», и вообще - «Всякая новость в государственном порядке есть зло».

Кончились реформы тем, что в 1812 году Сперанско­го обвинили в шпионаже в пользу Наполеона и высла­ли в Нижний Новгород под строгий надзор полиции.

Борьба с бюрократизмом

При Сперанском появи­лось слово «чиновник», мало того: считается, что именно он или люди, близкие ему, первыми приложили это слово к служащему той или иной конторы. До этого «чи­новник» означал не чело­века в должности, а книжку, свод церковных правил, по которому священники вели службу. В светской жизни говорили «чин»: это слово есть, в частности, в Табели о рангах Петра I.

И вскоре вслед за этим те, кто побывал в Париже в составе оккупационной ар­мии, занесли в Рос­сию французское слово «бюрократ».

И опять же, Сперан­скому исследователи приписывают первую попытку борьбы с бю­рократизмом - при­том что вел он эту борьбу до появления слова «бюрократ» в русском языке. На­кал был таков, что, по некоторым сообще­ниям, чиновники- взяточники из страха перед неизбежной карой сами давали взятки тем, у кого их раньше брали - лишь бы не донесли...

Чтобы улучшить отношение чиновни­ков к работе, Сперанский ввел для госслужащих обра­зовательный ценз в надежде заменить необразованных бонз людьми с гимназиче­ским и университетским образованием. Этим «эк­заменом на чин» дворяне сочли себя оскорбленными, вал нападок на Сперанского еще более возрос, и он, как уже сказано, распрощался с должностью.

С его исчезновением вновь расцвели волокита, «спихотехника» и взяточни­чество, усилились наруше­ния связей между разными ведомствами и ветвями вла­сти из-за чрезмерной цен­трализации. Чиновничество двинулось в сторону того, что можно назвать долж­ностным паразитизмом.

Случайно ли, но как раз в те годы родились писатели, позже разоблачавшие по­роки бюрократизма: Гоголь и Салтыков-Щедрин, Сухо- во-Кобылин и другие.

Судья декабристов

В 1816 году император вернул Сперанского на служ­бу, утвердив его пензенским гражданским губернатором, а через три года - генерал- губернатором Сибири.

Когда Александр I умер, проект манифеста о всту­плении на престол Нико­лая I составлял Сперанский, и новый император не обо­шел его своими доверием. Даже назначил членом Вер­ховного суда над декабри­стами. Трудное дело! У ли­берала Сперанского среди декабристов было немало знакомцев, а декабрист Ба- теньков и вообще был со­седом и личным другом... Говорят, подписывая приго­вор, Сперанский плакал, но ведь подписал!

1 января 1839 года, в день 67-летия, ему было пожало­вано графское достоинство. К сожалению, с графским ти­тулом Михаил Михайлович прожил всего 41 день: он умер от простуды...

Игорь МОСКВИН