Этой осенью исполнилось 160 лет с начала Крымской войны - печальной страницы в военной истории Российской империи. Одним из ее самых драматиче­ских эпизодов стало затопление Черноморского флота под Сева­стополем. Что стояло за этим отчаянным шагом русского коман­дования?

20 сентября 1854 года в битве на Альме англо-франко-турецкие войска нанесли поражение армии князя Александра Меншикова. Тот отвел свои части к Бахчисараю, а главная база Чер­номорского флота осталась без прикры­тия с суши.

Флот союзников мог ворваться на се­вастопольский рейд и подвергнуть город сокрушительному артиллерийскому об­стрелу. Тогда-то и было принято решение затопить корабли Черноморского флота, чтобы перекрыть фарватер. А снятыми с них экипажами и артиллерийскими ору­диями укрепить сухопутную оборону.

Худший выбор

У неприятеля имелось 89 военных су­дов, включая 50 пароходов. Черномор­ский флот состоял из 45 военных судов, в том числе 11 пароходов. Даже в такой ситуации кое-какие шансы у русских имелись, поскольку им оказывали бы поддержку береговые батареи.

По вооружению русские парусные корабли даже превосходили суда со­юзников. А что представляют собой пароходофрегаты в боевых условиях, русские знали лучше противника. Еще в ноябре 1853 года состоялось первое в истории сражение паровых судов, когда пароходофрегат «Владимир» под флагом командующего Черноморским флотом вице-адмирала Владимира Корнилова захватил в качестве приза турецкий пароходофрегат «Перваз-Бахри». Конечно, англичане и французы - не турки, но у них опыта подобных сражений не было вовсе.

Самым перспективным вариантом действий представлялся следующий. Русский флот рассредоточивается в Одессу и Николаев. Старые корабли затапливаются, чтобы перекрыть фар­ватер, а более современные и быстро­ходные покидают Севастополь и приступают к рейдерским операциям: пускают на дно транспортные суда, атакуют уязвимые базы на побережье. Выгоды и преимущества таких действий были очевидны. Но русское командова­ние отдало приказ сделать флоту харакири... Точнее, это сделал один человек.

Судьбоносное решение к принял командующий сухопутными и морскими си­лами в Крыму Александр Сергеевич Меншиков, ко­торый, отступая к Бахчи­сараю, прислал гибельный приказ в Севастополь. Ви­це-адмирал Корнилов лично прибыл к нему для объясне­ний, заявив, что все же поведет свои корабли в бой. В ответ у флегматичного Меншикова на­чалась истерика. Сухопутный адмирал заявил адмиралу на­стоящему, что если тот не на­мерен повиноваться, то должен немедленно уехать в Николаев. И Корни­лов, который просто не мог оставить Се­вастополь на людей вроде Меншикова, подчинился...

Приказано умереть

11 сентября 1854 года поперек фар­ватера, между Константиновской и Алек­сандровской батареями были затоплены фрегаты «Сизополь», «Флора», линейные корабли «Уриил», «Три Святителя», «Силистрия», «Селафаил», «Варна». Топили их в такой спешке, что со многих судов не успели забрать боеприпасы, пушки и даже личные вещи офицеров.

После осенних штормов преграда фарватера была частично разрушена, и тогда в декабре 1854 года затопили ко­рабль «Гавриил» и корвет «Пилад».

В феврале 1855 года на участке фарва­тера от Михайловского форта на Север­ной стороне до Николаевской батареи на Южной затопили корабли «Двенад­цать апостолов», «Ростислав», «Святос­лав», фрегаты «Кагул», «Мессемврия», «Мидия».

Итого из 45 военных судов Черно­морского флота на дно ушло 15, причем самых крупных, без которых флот уже не был флотом. Оставшиеся корабли за­топили уже в середине 1855 года, после падения Севастополя. Стоил ли полученный ре­зультат принесенной ради него жертвы? Нет, поскольку Севастополь, продержавшись почти год, все равно пал, а война оказа­лась проигранной. Роковое решение было принято и «продавлено» Меншиковым единолично. Что им двигало? Трудно предположить, что ни­когда не нуждавшийся в средствах князь был подкуплен союзниками. Да и англичане, уверенные в мощи своего флота, вряд ли стали бы рас­считывать на взятку. Так что, несмотря на все слухи, версию о подку­пе стоит отбросить.

Похоже, что Меншикова (а вместе с ним и весь флот) погубила англомания. Как ни печально. Туманный Альбион был в его глазах вовсе не коварным врагом, а передовой и прогрессивной державой. Этот англоманский взгляд не позволил ему даже помыслить о том, что русские смогут противостоять «хозяевам морей» на равных. Скорее всего, он просто пре­бывал в панике, которая мешала ему, взвесив все «за» и «против», принять правильное решение.

Дмитрий МЕЛЬНИКОВ