В больших городах Германии ежедневно предают земле не менее 50 домашних живот­ных. Самостоятельно провести погребение тела любимого питомца имеет право лишь тот, кто владеет собственным земельным участком.

Кладбище - дорогое удовольствие

Выражение «похоронить по-людски» по отношению к домашним питомцам приобретает особый смысл. К примеру, на кладбищах животных нельзя исполь­зовать сакральные символы: фигурки ангелов, кресты, цитаты из Нового За­вета.

Но этих символов нет и на могилах лю­дей, которые в последние годы все чаще ищут последний приют в лесной чаще. Такова, как теперь принято говорить, альтернативная форма похоронных услуг. Только двое из пяти немцев хотели бы по­коиться на кладбище при необходимых составляющих: памятных плитах, бронзо­вых кувшинах для цветов, специальных светильниках. Каждый четвертый желал бы, чтобы его прах был развеян в лесу или над морем. А каждый седьмой во время выборочного опроса сказал, что

хочет быть похороненным анонимно, без всякой таблички.

Почему? Потому что за могилой на кладбище требуется уход, за аренду зем­ли надо платить немалые деньги. Все это вместе - дополнительное время, хлопоты и средства родственников. Ну, будет тебя недобрым словом родня вспоминать много лет. К чему? Не проще ли захоро­нить урну с прахом где-нибудь в лесу?

В 2001 году была создана фирма, по­лучившая в распоряжение 20 гектаров лесов, отведенные специально для захо­ронений. Сегодня в Германии 150 лесов, предназначенных для погребения. В по­следнее время там происходит по 15-20 тысяч захоронений ежегодно.

У каждого свои «тараканы» 

Видимо, каждая страна находит нуж­ные слова для объяснения необъясни­мого. Так что желание немца-католика похоронить любимую кошку «по-людски», а самому быть анонимно погребенным в лесу, как его предки-язычники, в такую логику вполне вписывается. Поэтому ра­ботники ритуальных служб Германии не удивляются такому пожеланию: «Отве­дите мне место в ближайшем лесочке, я укажу, под каким деревом! Там рукой подать до кладбища, где погребена моя Венера... Ну, кошечка любимая».

Пожелание кажется противоречивым только на первый взгляд. Смущает оно лишь психиатров. Ну как же, человек в здравом уме вполне ответственно заяв­ляет, что готов к тому, что его захороне­ние изначально будет безымянным. Ка­кие же сакральные символы в лесу?

-Вас не волнует, что место вашего бу­дущего вечного упокоения может стать заброшенным?

На эту реплику психиатра пациент обычно отвечает:

-Во-первых, я готов заплатить столь­ко, сколько положено. Что касается бе­зымянных захоронений, они потому и заброшены, что никто не знает, кто же здесь погребен. Да и мне лично не нуж­ны никакие памятные знаки. Только по­минальная служба по христианским ка­нонам, чтобы родные и друзья могли со мной проститься, и достаточно. Тот, кто знает, где меня искать, и так потом при­дет и помянет.

Нередко тот, кто знаком с автором та­кого заявления и подробностями ухода из жизни его пушистой Венеры, уверен: ей были возданы почести по формуле «похоронить по-человечески». Поскольку старуха с косой приходит к животным, как и к людям, всегда внезапно и не во­время.

Томас Шенфельдер, известный немец­кий эксперт по погребению животных, вынужден выслушивать подобные прось­бы 24 часа в сутки.

-Сам захотел работу повеселей - вот и получай, - комментирует супруга То­маса нескончаемую череду звонков по мобильному.

Раньше было иначе. Много лет Томас работал в бизнесе по организации клуб­ных вечеринок. Счастлив человек, как водится, не всякий день. Печалиться по поводу утраты приходится, к сожалению, чаще. Однажды такая беда пришла и в дом Томаса. Несколько лет назад умерла его любимая собака. Чтобы похоронить ее достойно (а это в понимании Томаса означало кремировать), надо было из Бонна, где он живет, ехать в Бадберген, городок под Оснабрюком. Там находился единственный на западе страны частный крематорий для домашних животных. По­сещение Бадбергена закончилось для То­маса неожиданно: ему предложили воз­главить боннский филиал крематория. И он согласился.

Так и получил «работу повеселей», на которую намекала жена. Впрочем, кто-то же должен и печальные церемонии про­водить. Ведь прощание с четвероногим другом порой оказывается наполненным глубоким смыслом. Плюс ко всему - за совсем другие деньги. Кремация кошки обходится хозяину в сумму от 150 до 200 евро, включая стоимость урны и транс­портных услуг, а большой собаки - до 350 евро. Поэтому когда к Томасу обращаются, что называется, по делу, он его весьма профессионально, с чувством и делает. Он поддерживает связь с вла­дельцами кладбищ - сегодня в Германии более 200 мест упокоения для животных.

Неспособные предавать 

«Мой милый суперкот Самби! Сегодня особенный день, потому что тебе могло бы исполниться 12 лет. Но до сих пор, приходя домой с прогулки, я останавли­ваюсь в прихожей, потому что жду, что ты, приветствуя меня, уткнешься своим про­хладным носом в мою ладонь. Я знаю, что этого не будет уже никогда. Но все еще продолжаю надеяться. Сейчас я за­жгу свечи рядом с урной с твоим прахом. Она стоит над твоим любимым креслом - это место ты, Самби, облюбовал с мо­мента появления в доме. Оно так и оста­лось твоим. И даже твоя сестренка Сиси не покушается на него».

Такое послание я нашел на сайте од­ного из германских крематориев. Здесь, на электронных страницах, память о лю­бимцах воплощается в таких признани­ях. Время не властно над памятью, пока есть тот, кто помнит. «На крыльях време­ни уносится печаль», - сказал однажды французский поэт Жан де Лафонтен. Эта его строка парит над страницей с расска­зами о том, сколько тепла, уюта и счастья некогда вносили в дом кошки, собаки, хорьки, ежи и другие обитатели.

«Не принимай за грех то, что я очень любил своего пса. Он не предал меня в самый жестокий шторм. Люди же отвер­нулись, едва задул легкий ветерок». Эти слова на одном из надгробных камней берлинского кладбища животных в райо­не Ланквитц многое объясняют.

Фрау Эвелин Шефер из Керпена, го­родка неподалеку от Кёльна, прекрас­но понимает эти чувства. Она содержит кладбище домашних животных в идеаль­ном порядке. Каждая могила - мини-са­дик, за которым требуется уход. Только размер могилок говорит о том, что это место последнего упокоения животных. В кладбищенском комплексе есть даже зал для прощания.

Телячьи нежности?

Что же происходит в немецком обще­стве? С одной стороны, растет число тех, кто предпочел бы раствориться в лесной чаще, причем без всяких опознаватель­ных знаков. С другой стороны, идет «оче­ловечивание» животных, которое говорит об уважении домашних питомцев. Ведь животные достойны добрых чувств за то, что похожи на самих себя.

Так считают тысячи немцев. Особенно пожилые люди, оставшиеся одинокими. Вторая половина давно в мире ином, у детей и внуков свои заботы, нянчиться с ними - не в немецких традициях. Но потребность в живой душе рядом не уга­сает. Неужели можно осудить желание получить так немного: возможность по­гладить кота, пообщаться с забавным по­пугаем, погулять с собакой?.. А когда это пушистое, хвостатое и усатое сокровище уходит из жизни, оно остается в виде вы­гравированного изображения на урне с прахом...

- Понимаю, кого-то раздражает такая, на первый взгляд, чрезмерная любовь к животным, - говорит Эвелин. - Особен­но на фоне сложных проблем, которых в обществе хватает. Но не будем забывать о культуре чувств. От того, как мы отно­симся к тем, кто ушел из жизни, зависит воспитание тех, кто идет за нами.

По этой причине Эвелин не считает странным утверждение Энн Миллер из Бонна, которая о морской свинке, по­гребенной на ее кладбище, говорит так: «Верю, что у нее есть душа, как у любого животного. И когда-нибудь наши души со­льются».

Хозяин Самби тоже не считает память о питомце излишеством. Он не назовет это телячьими нежностями. Для пожилого челове­ка уход Самби равноценен потере спутника жизни. Просто не повернется язык осудить его за слова любви теперь, когда домашне­го питомца, ставшего членом семьи и ча­стью жизни, давно нет в живых...

Александр МЕЛАМЕД