Далеко не всем людям приятно осозна­вать, что они произошли от обезьяны. Постепенно даже становится хорошим тоном критиковать Чарлза Дарвина с его эволюционной теорией. Кто-то верит в космическое происхождение человека, кто-то - в божественное. Но как же быть с останками наших предков - австрало­питеков, питекантропов, неандерталь­цев, - которые во множестве находят палеонтологи?

Гадание на костях

Первым заговорил об общих предках человека и обезьяны француз Жорж-Ауи де Бюффон в середине XVIII века. Его труд, где он сравнил анатомию орангутанга со строением своих современников, посчитали скандальным и сожгли по приговору суда. Затем об эволюции заговорили Пи­тер Кампер, Карл Линней, Жак Буше де Перт. Дарвин всего лишь обобщил труды предшественников и все равно не мог от­ветить на главный вопрос: как в результате естественного отбора появились интеллект и нравственность?

Во времена Дарвина уже нельзя было игнорировать многочисленные находки останков ископаемых людей. Их разно­образие и схожесть с человеком совре­менным говорили о родстве. Правда, тогда еще не умели точно датировать находки. А потому ученые диспуты напоминали гада­ние на костях.

Чаще ископаемые останки никакого отношения к пращурам гомо сапиенс не имели. Например, в 1829 году недалеко от немецкого Гейдельберга в меловой пе­щере случайно нашли череп и фрагменты скелета, как поначалу решили, неан­дертальца. Находку доставили в местный университет. Но ученые пришли к выводу, что череп принадлежал казаку, который в составе русской армии воевал с Наполео­ном, забрался в пещеру, напился, не смог выбраться и погиб.

Постепенно теория Дарвина заво­евала умы ученых, и к XX веку речь по­шла уже о поиске недостающего звена в эволюции человека. Но по-прежнему оставался открытым вопрос, когда именно пути обезьяны и человека разошлись окончательно.

Чьих, дорогой, будешь?

Современных людей окрестили крома­ньонцами. До них венцом творения были неандертальцы. Еще раньше миром пра­вили питекантропы. Их классифицировали сообразно возрасту находок, качеству и количеству обнаруженных рядом с костя­ми орудий труда, прочих следов матери­альной культуры и главное - объему че­репной коробки.

Получалась довольно простая линейка эволюции, понятная даже школьникам. Но в США, например, лет 80 назад за препо­давание такой теории можно было сесть на семь лет в тюрьму. Зато в СССР она пришлась по вкусу. Американцы стояли насмерть: все найденные останки при­надлежали хоть и первобытным, но лю­дям. Прогрессивные ученые продолжали остервенело рыть землю в поисках недо­стающего звена. В результате вспомнили о находке Раймонда Дарта.

В1924 году близ южноафриканского го­родка Таунг были найдены фрагменты ске­лета странного существа. Сначала неплохо сохранившийся череп посчитали принад­лежащим неизвестной породе человеко­образных обезьян. Очистив же кости от налипшей за миллионы лет породы, Дарт пришел в восторг.

Высокий круглый лоб без выраженных надбровных дуг, тонкие лицевые кости, небольшие, по сравнению с шимпанзе, уши, относительно изящные челюсти. В от­личие от обезьяньих, клыки не выступали за пределы ряда зубов. Развитие затылоч­ных, теменных и височных долей говорило о наличии ассоциативных зон в мозгу и способности к сложному поведению.

Объем мозга существа мог составлять 520 кубических сантиметров (у шимпан­зе - 400, у современного человека - от 1000 до 1850). Строение черепа указы­вало на то, что реликт при жизни ходил исключительно на двух ногах. Далее Дарт предположил, что это был всего лишь де­теныш, а значит, объем мозга мог в пер­спективе увеличиться до 600 кубических сантиметров. Возраст ископаемых остан­ков он оценил приблизительно в 2,5 мил­лиона лет. 

Исследователь назвал находку австра­лопитеком («южная обезьяна») и объявил ее недостающим звеном в эволюции че­ловека. В обиходе найденная особь полу­чила прозвище Бэби из Таунга. Но Дарт допустил ошибку, слишком поспешно опу­бликовав результаты своей работы. Уче­ные сначала пришли в восторг, но потом набросились на коллегу. Европейцы никак не могли допустить, что родиной человече­ства придется считать Африку.

В последующие годы Дарт побывал во всех ипостасях: от мошенника до безгра­мотного копателя могил. Бэби из Таунга тоже досталось. «Несчастная мартышка», «труп страдавшего кретинизмом черно­кожего» - как только австралопитека не называли!

Однако в 1936 году близ Йоханнесбур­га Роберт Брум обнаружил целый череп и другие части скелета, принадлежавшие взрослой особи женского пола того же вида. Ее назвали мисс Плэз. Брум снача­ла заручился поддержкой ряда ученых-те­оретиков, и только потом перешел в наступление. Научное сообщество признало австралопитеков в 1956 году, когда в Москве по присланным слепкам черепа была выполнена реконструкция внешнего вида доисторического че­ловека.

Чтобы окончательно за­крыть вопрос о недостаю­щем звене эволюции, этот ископаемый вид назвали обе­зьянолюдьми и провозгласили предком гомо сапиенс.

Чужая родня

С развитием радиоуглеродно­го метода исследований удалось расставить наших предпола­гаемых предков в хронологи­ческом порядке. Оказалось, что никакой стройной цепочки из них не получается.

Сахелантропы и оррорины, жившие 6-7 миллионов лет назад, были по анатомиче­скому строению ближе к человеку, чем бо­лее поздние обезьянолюди. Питекантропы вовсе не уступили место под солнцем не­андертальцам, а те, в свою очередь, долго развивались параллельно с кроманьонца­ми. Ученые оказались в тупике.

Когда дело дошло до сравнительного анализа ДНК, оказалось, что неандер­тальцы никак не могли быть предками современного человека, хоть их геном и совпадает на 99,5%. Они долгое время сосуществовали, конкурировали и даже скрещивались. У современных людей об­наружено около 4% генов неандерталь­цев, что свидетельствует о гибридизации, но не о преемственности.

Питекантропы генетически не годятся в предки ни нам, ни неандертальцам. Ав­стралопитеки тоже оказались лишними в эволюционной цепочке. Они были отдель­ной и, скорее всего, тупиковой ветвью. В итоге биологи подобрали нам в предки Homo erectus (человека прямоходящего), который, в свою очередь, произошел от Homo habilis (человека умелого).

Но и тут вышла неувязочка! Недавние находки доказывают, что два последних вида существовали долгое время парал­лельно и в одно время с австралопитека­ми. Да и, судя по реконструкциям, они не больше походят на современного чело­века, чем Бэби из Таунга. Получилось не генеалогическое древо, а целый куст, в ко­тором, опять же, есть недостающее звено.

Охотник превратился в жертву

Итак, от родни, приписанной нам с лег­кой руки Дарвина, ученые отказались.

Но обилие находок основательно их запутало. К тому же окаменелые скелеты, как правило, доходят до нас в поврежденном виде. Это обстоятельство тоже не облегчает классификацию.

Весьма вероятно, что пу­таница коснулась и Бэби из Таунга. Сам он был найден в карьере, где обнаружили много скелетов обезьян, погибших в то же время. Приблизительно в том же рай­оне часто находят останки ав­стралопитеков. Обезьяньи че­репа имеют отчетливые следы прижизненных повреждений - иными словами, животные были убиты и, вероятно, съеде­ны. В результате сложился об­раз австралопитеков, которые стадами бегают по саванне и дубинами сносят головы павианам, а затем относят добычу на стоянку и пожирают. Это уже свидетельствует о некоей организации, способности планировать поведение, изготавливать орудия труда, абстрактно мыслить. 

Рост взрослой особи достигал полутора метров, объем мозга - 600 кубических сантиметров. Маловато, конечно, но больше, чем у обезьян. А так ли уж важен объем мозга? Возьмем этот показатель у неандертальца (1400-1740), челове­ка прямоходящего (800-1200) и современного (1000-1850). Первые вообще получаются в среднем «поумнее» нас, да и самый «головастый» erectus превосходит аутсайдеров среди гомо сапиенс. Зна­чит, сам по себе объем I мозга не такой уж и характерный показатель. Но в XX веке именно он считал­ся ключевым. Бэби из Та­унга, несмотря на весьма прогрессивное строение черепа, по предположениям Да рта, мог иметь рост не более метра. Потому его посчитали детенышем примерно лет ше­сти. Однако сравнительно развитые неандертальцы имели продолжительность жизни не более 30 лет, а половозрелыми становились годам к восьми.

Чем ближе на эволюционной лестнице к обезьянам были первобытные люди, тем быстрее они росли и раньше дости­гали параметров взрослой особи. Ше­стилетний австралопитек никак не мог настолько отличаться по размерам от взрослого. А ведь сравнительно изящные и тонкие кости черепа Бэби из Таунга, в первую очередь, объясняли тем, что это был ребенок. По мнению ученых, взрос­лея, он должен был не только подрасти, но и огрубеть чертами.

Недавно Ли Бергер и Рональд Кларк, исследовавшие не только находку Дарта, но и сотни останков австралопитеков, пришли к выводу, что Бэби был взрослым и погиб насильственной смертью. Вероятно, его схватила, бросила с высоты на камни, а затем съела хищная птица. По крайней мере, именно так тогда погибли десятки обезьян, чьи останки найдены в том же месте.

На затылочной части черепа Бэби и в районе его глазниц обнаружились от­метки, схожие с теми, что орлы когтями оставляют на костях некрупных обезьян, когда хватают их и поднимают в воздух. Получается, это не его родичи натаскали в карьер убитых на охоте обезьян, а само существо вместе с приматами стало до­бычей воздушных хищников.

Значит, Бэби мог быть принесен в ка­рьер, где его нашел Дарт, из другой мест­ности, и не обязательно имел отношение к австралопитекам. Кларк и Бергер уве­рены, что это останки инопланетянина. Тогда легко объяснить и субтильное тело­сложение, и странно прогрессивное стро­ение черепа при небольшом его объеме. Если не подгонять Бэби под портрет ав­стралопитека, его внешность легко рекон­струировать до облика гуманоидов, как их описывают в большинстве случаев: рост чуть более метра, хилое телосложение, удлиненные передние конеч­ности, непропорци­онально большая голова. Однако так ли это и что искал на Земле Бэби из Та­унга 2,5 миллиона лет назад, мы, на­верное, никогда не узнаем.

Борис ШАРОВ