Имя священника Георгия Гапона давно стало нарицательным. Все уверены, что он был провокатором и полицейским агентом. Но вот незадача - он не был ни тем, ни другим...

Полицейский провокатор - это чело­век, который толкает других людей на преступление в интересах своего по­лицейского начальства. Но начальство совершенно четко сказало Гапону, что рабочее шествие 9 января недопустимо. Агент Департамента полиции - это чело­век, который информирует начальство о деятельности антиправительственных организаций. Гапон за всю жизнь не на­писал ни одного доноса. Недаром в спи­сках агентов он не значится. Наконец, агент - это лицо законспирированное. Гапон же, создавая рабочие организа­ции, ни от кого не скрывал своих отно­шений с Департаментом полиции.

По собственной инициативе

В 1902 году священник Петербург­ской пересыльной тюрьмы Георгий Га­пон встретился с начальником Особого отдела Департамента полиции Сергеем Зубатовым, автором идеи «полицей­ского социализма». Идея проста: пусть рабочие под надзором полицейских властей борются за свои экономические права, но только не лезут в политику.

Зубатов заинтересовался Гапоном. Молодой священник умел производить впечатление и отлично находил общий язык с простым народом. Под зубатов- ским руководством он начинает созда­вать рабочую организацию. Сам Зубатов из-за интриг против начальства вскоре был отставлен и выслан из Петербурга. Гапон быстренько отрекся от своего по­кровителя и начал всячески его крити­ковать.

Идеи Гапона нашли поддержку в Де­партаменте полиции, и в феврале 1904 года МВД утвердило устав новой рабо­чей организации - Собрания русских фабрично-заводских рабочих в Санкт- Петербурге.

Рабочие собирались, пили чай, чего- то там обсуждали. Так бы и собирались себе спокойно, но после убийства ми­нистра внутренних дел Плеве в стране началась «оттепель». В Собрании появи­лась «несистемная» оппозиция, которую возглавлял казначей Карелин, самый настоящий социал-демократ.

А в конце 1904 года на Путиловском заводе уволили четырех рабочих, кото­рые оказались членами гапоновского Собрания. Чуть позже выяснилось, что двоих из них никто не увольнял, а один сам перестал ходить на работу. Тем не менее 2 января 1905 года Нарвское от­деление Собрания решило начать заба­стовку. К 8 января в Петербурге басто­вало неслыханное число рабочих - 150 тысяч.

В эти же дни был составлен текст пе­тиции, в которой рабочие требовали Учредительного собрания, демократи­ческих свобод, отделения церкви от го­сударства.

На 9 января назначили грандиоз­ное шествие к Зимнему дворцу, чтобы передать петицию царю. 8 января Гапон направил царю письмо, призывая его явиться на Дворцовую площадь. Рас­поясавшийся священник имел наглость пообещать Николаю II неприкосновен­ность. План был таков: если царь примет петицию, «он махнет белым платком, и начнется всенародный праздник». Если не примет, «он выйдет к народу и махнет красным платком, и начнется всенарод­ное восстание». Гапон уже видит себя во главе революции. А потом - новым На­полеоном. «Чем династия Романовых лучше династии Гапонов? - вопрошает новый народный вождь. - Романовы - династия Гольштинская, Гапоны - хох­лацкая. Пора в России быть мужицкому царю».

Нерешительная власть

7 января министр юстиции вызвал к себе Гапона и с ужасом обнаружил, что тот «убежденный до фанатизма социа­лист». Власти отдали приказ об аресте Гапона и развесили по всему городу объявление о запрете всяческих улич­ных шествий.

«Все хорошо знали, что рабочих расстреляют», - вспоминал казначей Собрания Карелин. «Ни у кого не было сомнений в предстоящей кровавой рас­праве», - подтверждает его слова член правления Варнашев.

Так что Кровавое воскресенье - это действительно провокация, только устроенная не Департаментом полиции, а Гапоном со своими приспешниками в интересах революции.

Впрочем, 9 января Гапон рисковал наравне со всеми. Двое, шедшие ря­дом с ним, были убиты. Ему удалось укрыться и эмигрировать. Теперь он считал себя вождем начавшейся ре­волюции. Эсеры, большевики, мень­шевики - все носятся с ним как с пи­саной торбой. Все хотят заполучить его в свои ряды. Но... на положении рядового члена партии. Гапона это не устраивает.

Он снова выходит на связь с Депар­таментом полиции. Ему предлагают за 100 тысяч рублей выдать эсеровскую боевую организацию. Гапон согласен. Он обращается за помощью к своему другу - члену партии эсеров Рутен- бергу. Собственно, только сейчас - в последние дни жизни - он становится агентом-провокатором. Причем без большого успеха. Эсеры обиделись и повесили Гапона. А Рутенберг обидел­ся на эсеров и стал сионистом. А Зуба­тов застрелился. А революционеры в России до сих пор обзывают друг друга гапонами.

Глеб СТАШКОВ