После того как человечеству довелось пережить ужасы Второй мировой войны с атомным кошмаром Хиросимы и Нагасаки, редко кому приходит на память произошедшая без малого сотню лет назад трагедия канадского Галифакса.
Опасный груз
Сегодня поднятый из руин Галифакс - процветающий город Восточной Канады, крупный промышленный центр, военно-морская база страны. А в начале XX века этот городок оказался вовлеченным в события гремевшей за океаном Первой мировой войны. В его гавани формировались океанские конвои союзников, доставляющие в Европу войска и все для них необходимое. Вход в гавань надежно защищался минным полем и сетевым заграждением, ворота которого закрывались в темное время суток.
Вечером 5 декабря 1917 года на рейде встал на якорь французский пароход «Монблан» под командованием капитана Ле Медэка. Он пришел из Нью-Йорка, где его трюмы были под завязку заполнены страшным грузом - сотнями тонн пикриновой кислоты, тринитротолуола и бензола плюс к тому 10 тонн порохового хлопка. Погрузка этого адского коктейля, готового взорваться от любой искры, проходила с чрезвычайными предосторожностями: трюмы изнутри обшили деревом, обувь докеров обтянули войлоком, у всех на судне были изъяты табак и спички. В силу секретности до прибытия в пункт назначения - французский Бордо - все увольнения на берег были отменены.
Цепочка роковых ошибок
С рассветом 6 декабря «Монблан» получил команду войти в гавань. Это стало первым звеном в цепочке роковых ошибок на пути к катастрофе. Еще накануне на борт парохода поднялся Фрэнсис Маккей, один из опытнейших лоцманов Галифакса. Приблизительно в 7 часов утра «Монблан» малым ходом двинулся навстречу собственной гибели. В эти же часы готовился выйти в море стоявший в гавани норвежский пароход «Имо». Его капитан Хаакан Фром пребывал в сильном раздражении: выход должен был состояться еще вчера, но из-за задержки с погрузкой выйти до закрытия заграждений не удалось. Теперь, приняв на борт лоцмана, пароход решительно, со скоростью 7 узлов, вошел в пролив и двинулся к океану. О прибытии «Монблана» и его грузе капитан Фром оповещен не был. Само по себе одновременное встречное движение таких судов в достаточно широком проливе не представляло опасности. Но судьба продолжала сплетать цепь из новых ошибок и обстоятельств. Лоцман Маккей заметил движущийся навстречу «Имо», когда между судами было не менее 1,5 км. Ему показалось, что тот собирается пересечь курс «Монблана», и он приказал дать один гудок, означающий, что его судно отворачивает вправо. Одновременно «Монблан» снизил ход до самого малого. Каково же было удивление Маккея, когда он услышал поданные с «Имо» два коротких гудка, говорящие о том, что судно намеревается отклониться влево. «Монблан» только что миновал стоящий в проливе английский крейсер «Хайфлайер», отсалютовав ему флагом как победителю в недавнем сражении с немецким крейсером «Кайзер Вильгельм». Теперь пароход находился совсем близко от набережной, а на него неуклонно надвигался «Имо». Капитан Медэк, пытаясь избежать столкновения, решил отвернуть влево и разойтись с «Имо» правыми бортами. Расстояние между судами составляло в этот момент не более 50 м. Он сразу же подал два коротких гудка и скомандовал рулевому: «Лево на борт!» Машина «Монблана» была остановлена, и судно, продолжая двигаться по инерции, отвернуло от берега. Казалось, отстоящие друг от друга на 15 м пароходы вот-вот благополучно разойдутся правыми бортами. Но неожиданно «Имо» подал три коротких гудка, означающих, что он переходит на задний ход. То же самое проделал и «Монблан». Однако нос «Имо» занесло вправо, прямиком в борт «Монблана». Раздался страшный удар. Форштевень «Имо», вспоров, как консервную банку, обшивку «Монблана», на 3 м углубился в его корпус. Поскольку машина «Имо» продолжала отрабатывать задний ход, его нос, рассыпая снопы искр, вырвался из корпуса «Монблана», где мгновенно вспыхнул вылившийся из разбитых бочек бензол. Предвидя страшные последствия пожара, капитан Медэк попытался затопить свое судно, но сразу понял, что для открытия приржавевших кингстонов потребуется не менее часа, которым он явно не располагал. Дав команду машине: «Полный вперед!», он надеялся, что хлынувшая в пробоину вода остановит пожар. Тщетно - огонь продолжал полыхать. И тогда прозвучала команда: «Покинуть судно!» Ее не пришлось повторять дважды: знавшие о своем грузе матросы бросились к шлюпкам и направились к берегу, где укрылись за ближайшей возвышенностью. Тем временем брошенное людьми, охваченное огнем судно дрейфовало к портовым пирсам. На обоих берегах пролива, рассекающего город, собрались толпы горожан. Люди высовывались из окон домов, вылезали на крыши, чтобы поглазеть на горящий пароход. Никто из них не имел представления о смертельной опасности, таящейся в его трюмах. Не знали об этом и на «Хайфлайере». Когда оттуда увидели, что экипаж покинул горящее судно, тотчас снарядили вельбот с аварийной командой, которая, поднявшись на «Монблан», закрепила на его корме буксирный трос. К этому времени пароход навалился носом на пирс и поджег расположенный на нем склад. Трос все же успели передать на портовый буксир. Но, когда тот попытался оттащить горящее судно от пирса, произошел чудовищный взрыв. Часы на башне городской ратуши остановились на отметке 9 часов 6 минут. Позднее пиротехники пришли к заключению, что это был самый мощный взрыв, который знало 
человечество до Хиросимы. Его взрывная волна мгновенно обратила в руины почти все городские постройки. Вслед за ней по развалинам прокатилась 5-метровая водяная волна. Она сорвала с якорей множество судов, выбросив некоторые из них на берег. Был среди них и «Имо». На нем погибли капитан, 5 матросов и лоцман. Как ни парадоксально, меньше всех потерь понес экипаж взорвавшегося «Монблана» - только один матрос погиб в момент столкновения. Бухта была усеяна обломками судов и портовых строений, трупами людей и лошадей (перед самым взрывом на одно из судов конвоя начали грузить отправляемый на фронт табун). А на берегу полыхали пожары. Взрыв обернулся для города небывалым бедствием. Рухнул лютеранский приют для сирот, похоронив под развалинами почти всех своих обитателей. В трех полностью разрушенных школах из 500 учащихся выжили лишь 1. Погибло абсолютное большинство работников текстильной фабрики и двух заводов. Помимо крупных общественных зданий (предприятий, складов, церквей), были полностью снесены 1 600 и сильно повреждены 12 000 жилых домов. Позже правительственная комиссия подвела скорбные итоги: в городе погибло 1963 человека, приблизительно 2 000 пропали без вести, ранено более 9 000, из которых 500 лишились зрения, порядка 25 000 человек остались без крова. Таковы данные официальные, но канадская и американская пресса настаивают на том, что число жертв было существенно больше.
Понес потери и флот. Погибли или сильно пострадали десятки судов. На крейсере «Хайфлайер» снесло трубы, рубку, проломило бронированный борт, множество его моряков, включая всю аварийную команду, отправленную на «Монблан», погибли. А канадский крейсер «Найоб» (водоизмещение 11 000 тонн), оказавшийся ближе к эпицентру, был выброшен на берег. Сам невольный виновник катастрофы, «Монблан», разлетелся на тысячи кусков. Его 100-килограммовый обломок нашли в лесу в 20 км от берега, а 4-дюймовая пушка оказалась на дне расположенного в паре километров от города озера. Весь день на обоих берегах бухты не прекращались пожары. А утром 7 декабря похолодало, прошла сильная метель, будто белым саваном накрывшая погибший город.
Суд идет
Еще не закончилась разборка завалов и не все трупы были извлечены из-под руин, как судебная комиссия под председательством верховного судьи Канады начала расследование. Первое заседание состоялось 13 декабря 1917 года. Непосредственная причина трагедии не вызывала сомнений - страшный взрыв стал следствием столкновения двух судов. В качестве ответчиков выступали капитан «Монблана» Медэк и лоцман Маккей. «Имо» в суде представлял старший штурман. Несмотря на то, что роковой удар нанес «Имо», дело с самого начала складывалось не в пользу «Монблана». Защита норвежцев пыталась доказать, что судам следовало расходиться левыми бортами и что «Монблан» опасно маневрировал. Суд же усматривал вину Медэка в том, что его судно со сверхопасным грузом двигалось по проливу без специального красного флага на мачте, оповещающего об опасности, а также в том, что экипаж поспешил покинуть судно. Заслушав объяснения Медэка, суд согласился, что идти под таким флагом, давая информацию о грузе вражеским агентам, в условиях военного времени самоубийственно. По поводу оставления судна экипажем капитан ответил: как только на судне возник пожар, для борьбы с которым у экипажа реально не было средств, он понял, что судно может в любую минуту взлететь на воздух, и отдал команду об эвакуации, дабы избежать бессмысленной гибели 40 человек. Суд был вынужден с этим согласиться.
4 февраля 1918 года суд огласил вердикт. Виновными были признаны капитан и лоцман «Монблана». Оба были арестованы. В марте дело рассматривал Верховный суд Канады, а позже и Международный морской суд. В защиту осужденных энергично выступили Синдикат капитанов Франции и ассоциация лоцманов Канады. Через год они были освобождены, им вернули судоводительские лицензии. Капитан Медэк прослужил еще 12 лет и при уходе на пенсию был награжден орденом Почетного легиона. Пароход «Имо» был восстановлен, но жить ему оставалось недолго: в 1921 году он погиб в антарктической экспедиции.
Прошли годы, закончились две мировые войны. Галифакс как птица феникс восстал из пепла. Мир стал понемногу забывать о пережитой городом катастрофе. В 2003 году о ней напомнил режиссер Брюс Питтман посвятивший трагедии Галифакса свой 2-серийный фильм «Разрушенный город».
Константин РИШЕС
