Существует гипотеза, согласно которой мозг человека иденти­чен не косной и безжизненной, а мыслящей Вселенной. Причём мыслительные процессы её неизмери­мо выше по проникновению в суть ве­щей, нежели скромные наши.

Поэтому некоторые учёные, в том числе теологи, склоняются к тому, что понятие Бога сводимо к понятию Мыс­ли в универсальной всепроникающей её ипостаси. Коли так, стоит ли пора­жаться загадочному феномену «замес­тителя смерти», когда кто-либо берёт на себя добровольное обязательство без промедления скончаться, дабы жил кто-либо другой, кто в данный момент или в недалёком будущем нужнее, полезнее для людей и общества.

Феномен, прижившись в веках, про­являясь довольно часто и относитель­но повсеместно, продолжает удивлять, прежде всего, врачей-реаниматологов, совсем не удивляя священнослужите­лей: в летописных хрониках всякого уважающего себя прихода непремен­но отыщется дюжина фактов, подробно описывающих покидания земной юдо­ли здоровыми, молодыми монахами.

Но, чтобы получить представление о том, как «замещение» выглядит в повседневной реальности, открывая чере­ду только недавних событий, начнём с события, имевшего место в 2006 году в Италии, в Парме, в среде прихожан со­бора Санта Мария делла Стеката. Нача­лось чудо, которое газеты поспешили назвать великим, с того, что на руках, ногах, на лбах самых ревностных веру­ющих - числом четырнадцать - откры­лись раны-стигматы, а вырезанная из дерева статуя Христа заплакала крова­выми слезами. Следы жидкости, напо­минающей кровь, обнаружили также на стёклах витражей, на каменных ко­лоннах, на переплётах книг библиоте­ки храма.

Чудеса совпали по времени с на­чавшимися тяжёлыми недугами двух местоблюстителей - отцов Лоренцо и Лучано. Прихожане усмотрели в этом недобрый знак. Распространи­лись даже слухи, будто, если священни­ки умрут, собор - один из старейших в стране - непременно рухнет. Что предпринять? Вспомнили о том, что в Пармской обители ещё в средневековье широко практиковались обряды заме­щения, когда обречённые клирики не только на протяжении минут выздо­равливали, но, «презрев тлен, жили весьма деятельно - кто десять, кто пят­надцать, кто двадцать лет».

О сомнительной затее прознали правоохранительные органы, квали­фицировавшие её как умышленное убийство, за которое положено отве­чать по всей строгости закона - вплоть до пожизненного заключения. К умира­ющим священникам были приставлены полицейские и опытный врач-реанима­тор. Как позже отметил в рапорте один из шефов Пармской полиции Умберто Ботонари, увиденное и прочувствован­ное им и другими свидетелями выхо­дит за рамки здравомыслия.

«Всё ж, это было на самом деле!» - не пытаясь сдер­живать эмоции, восклицает полицейский. И до­носит о том, что в изолированной ре­анимационной, напичканной умной электроникой палате сначала был зарегистрирован факт клинической смерти отцов Лоренцо и Лучано. Затем приборы выдали пик активности моз­говой и сердечной деятельности.

Нормализовались другие физио­логические параметры. «Без посто­ронней помощи покидая клинику, известные каждому горожанину слу­жители делла Стекаты отрицали, что за них, вместо них, для них умерли двое прихожан, но мы-то располага­ем теперь данными о смерти двух мо­нахинь, ровно в тот же промежуток времени - до секунды - в притворе со­бора, о чём есть свидетельство персо­нала автомобиля неотложной помощи, безуспешно пытавшегося провести ре­анимационные мероприятия и доста­вить тела в морг для вскрытия, сделать чего не позволили священники, моти­вировавшие тем, что кончина их сестёр - внутреннее дело Церкви», - доклады­вал полицейский.

Однако вскрытие, показавшее, что внутренние органы монахинь в идеаль­ном состоянии, было, благодаря вме­шательству Ватикана, сделано. Дело о косвенно доказанном преднамерен­ном убийстве спустили на тормозах. Умберто Ботонари, сам прихожанин собора Мария делла Стеката, похоже, даже рад подобному повороту, так как не устаёт повторять, что Бог всесилен, и тех, кто ему предан душой и плотью, не годиться обвинять в безнравственнос­ти выбора. Как бы то ни было, отцы Лоренцо и Лучано продолжают исправно нести крест безропотного служения.

Теперь обратимся, может быть, к самому деликатному аспекту фе­номена замещения. Речь пойдёт о том, что иной раз по принужде­нию умирают, «замещая других», если возникает нужда, наравне с искренни­ми верующими, и прожжённые атеис­ты, более того преступники, из числа тех, кто кроме насилия над жертвами и денежных знаков ни во что, даже в чёр­та, не верят. О подобном случае 12 мая нынешнего года проинформировала читателей аргентинская газета «Сто­личный экспресс».

Репортёр Стэн Лабос, специализиру­ющийся на правовой тематике, принимая участие в полицейской операции по блокированию и изъятию партии героина общим весом две тонны, был взят в заложники. В обмен на жизнь журналиста преступники попросили «мелкую мелочь - безопасный вывоз из зоны перестрелки их босса и само­го молодого члена банды». Неохотно, но полицейские согласились, хотя за­получить матёрого «отравителя нации» было делом чести. Что касается юно­ши, то офицеры не могли взять в толк, почему его спасение приравнивалось к ценности жизни авторитета. Начина­ющий бандит не являлся даже родс­твенником. И роли шофёра ему тоже не отводили. Вести машину по условиям «соглашения» должен был Лабос.

Всё прояснилось через двое суток, когда босс бандитов в завидном здоровье на быстроходной яхте вышел в воды Атлантики, попросив репортёра подробно рассказать читающей пуб­лике о том, что таких, как он, смерть не берёт. И вскоре следует ждать его воз­вращения в Кордову, где он намерен достойно наказать обидчиков-полицейских, чтобы, как прежде, спокойно  и безнаказанно продолжить бизнес.

Дерзость Лабоса, возразившего, что отныне никто не позволит умывать молодёжь героиновой кровью, бандита лишь позабавила. «Я испанец наполовину. Моя фамилия Чеканес. Древний род, которому всегда фартило в том, что касается обманов. Ты же видел, как я обвёл вокруг пальца смерть. Неужели ты сомневаешься, что людей сложнее обмануть,  раз уж я кинул смерть?» - простодуш­но осведомился героиновый босс. По словам Стэна Лабоса, когда он услышал такое, всё в нём опустилось, ибо «бегс­тво обречённого человека от неминуе­мой кончины, вызванной ужасающими ранами и сильной кровопотерей, неиз­меримо превосходило самое смелое чудо».

Это не попадало даже в разряд фантастики. Это было сверхъестественным. И Лабос, предполагая, что в основе чудес - магия, переплетённая  корнями с языческими методами воздействия на психику и физиологию, делился впечатлениями о том, как это было. Делится, замечая, что на протя­жении «непонятных трансформаций» его не оставляло впечатление присутс­твия «кого-то, кто всесилен, кто совсем рядом, кто согласен на благодарность жизнью за жизнь».

Живописание пыток инквизиции, оставленное средневековыми автора­ми, меркнет перед ужасами, которые на магическом сеансе проделали с молодым бандитом подручные «героино­вого босса», дабы спасти его. Юноша в прямом смысле был принесён в жер­тву. Лабос, например, пишет, что мо­лодого бандита освежевали, словно барана, живьём сняв с него кожу, а ды­мящейся кровью умастили умирающе­го с ног до головы. Босс был положен на извивающееся от болевого шока тело и лежал, как безвольная кукла, до тех пор, пока раны «неестественно быстро прямо на глазах затянулись». Чеканес встал на четвереньки, потом в полный рост после того, как один из бандитов оглушительно крикнул: «Встать!» Он встал и, будучи в здравом уме, прекратил муки своего окровав­ленного спасителя. Пережитые ужасы Стэн Лабос расценивает как незауряд­ную, но тем не менее магию, широко распространённую в давние времена на его родине.

На вопрос, магия ли приведённые выше истории, знаток древнейших и новейших колдовских обрядов, автор интереснейших книг и статей Стюарт Гордон, несомненно, ответил бы утвер­дительно, потому что, по его мнению, магия - это искусство влиять на внеш­ний мир силой воображения. Точнее не скажешь. Да и нужно ли?

Александр ДМИТРИЕВ